— А по заднице мочалкой? — совсем обнаглел.

— Ну Арк, тебе что, сложно? — проканючила, как ребенок.

— У тебя совесть есть, ты что, меня вообще за мужчину не считаешь? — возмущенно надул щеки.

— Считаю, конечно (вру безбожно), но просто у меня правда сил нет, а ты вроде как все мои интимности уже сто раз видел, чего теперь стесняться. Давай вон бери мыло и работай, а я представлю себе, что ты евнух-мойщик в турецкой бане.

Короткий смешок, Арк протянул мне руки, помогая подняться, и я, блаженно прикрыв бесстыжие глаза, позволила его дрожащей пятерне елозить по спине. От его прикосновений перестало покалывать рану, исчезла заноза в висках, тело начало наполняться силой. Я мурлыкала, как кошка, но тут чья-то шаловливая ручонка переместилась в район пятой точки. Такой вольности стерпеть не могла:

— А вот остальные части тела я, дружок, помою сама! — рыкнула и, вырвав мыло, указала пальцем с облупленными ногтями на дверь. У демиурга было такое обиженное лицо, что я не выдержала и расхохоталась.

— Стерва, — бросил их величество надутая мышь и гордо удалился.

Домывалась самостоятельно. Вышла из воды и, глянув на свое отражение в зеркале, захотела его разбить. Нет, я, конечно, немного оправилась после болезни, но все равно выглядела не айс — одни седые пакли вместо стильной прически чего стоили. Замотавшись в полотенце, выползла в спальню и стала искать глазами своего банщика. Нашелся он сидящим возле окна с весьма злобным выражением лица. Подойдя вплотную, я легонько взъерошила ему волосы, а потом нагло поцеловала в щеку.

«Ты чего творишь, поганка? — заорала совесть. Он тебе безразличен, так чего ты ему душу бередишь?»

«Отвали, честная ты наша, — заверещало кокетство, — девочка сто лет ни с кем не флиртовала, пусть развлечется!»

«Да он ее за такие развлечения в бараний рог свернет!» — заорал инстинкт самосохранения.

Я же, сделав жалостливые глазки, озвучила чисто женскую просьбу:

— Арк, а ты не мог бы поработать моим стилистом?

Он грязно выругался. Я шмурыгнула носом. Он нахмурился, я попыталась выдавить одинокую слезинку, которая согласно сюжету должна была, как хрустальная капелька, скатиться по моей щеке. Влаги в глазах не появилось, зато почувствовала, что у меня закладывает нос и в скором времени потекут сопли.

Арк посопел для приличия пару минут, а потом, ворча, что меня еще в детстве надо было удавить, начал водить надо мной руками. Под воздействием магии волосы потемнели, синяки по всему телу пропали, в нужных местах появились округлости, причем в некоторых местах они стали явно больше, чем были до этого, о чем я не преминула сообщить:

— Мне кажется или у меня грудь чуть ли не на два размера увеличилась?

— Не кажется, — усмехнулся поганец.

— Возвращай все назад, мне лишнего не надо, и вообще, чем бюст накачивать, целлюлит бы лучше убрал.

— Нет его у тебя, а грудь трогать не буду, мне так больше нравится!

— А кто тебе даст-то ее трогать? — шутливо щелкнула ему по носу и стала рассматривать свой отреставрированный вид. Все было просто супер. Остались мелочи: прилично одеться, нацепить пару кило драгоценностей — и можно было спокойно идти вскрывать эльфам мозг. Но перед этим предстояло сделать еще одно дело.

— Спасибо тебе за то, что спас меня, — не хотелось этого говорить, но мама учила быть благодарной.

— Не за что, ниалия, для тебя я готов на все.

— Ну на все это ты, пожалуй, загнул, хрен ты добровольно согласишься признать мою победу!

— А ты будешь довольна такой победой?

— С ума сошел, конечно нет, я все еще мечтаю надрать тебе задницу, яхонтовый мой!

Засмеялся в ответ, а потом поцеловал мне руку и подтолкнул к двери:

— Отправляйся, тебе пора, сюда идут за тобой. И пожалуйста, не занимай вечером спальню, нам надо поговорить.

— Заметано, ты мне во всех подробностях расскажешь, как вы там со Скелетоном помахались.

Уже на выходе я повернулась и, показав язык, нахально усмехнулась:

— А вот мыслишки на тему поскрипеть кроваткой советую выбросить из головы!

ГЛАВА 29

Увидев меня, выходящую из дома с заметно увеличившимся бюстом, Сосискин присвистнул:

— Ты чего, мать, на старости лет решила детство вспомнить и не нашла ничего лучше, чем в лифчик ваты напихать?

— Чтоб ты знал, я папины носки шерстяные запихивала туда для увеличения объема! — презрительно бросила в ответ на наезд.

— Что, совсем прыщи были? — решил выступить Дракон.

— Еще слово на тему моей резко выросшей груди, и я начну громко интересоваться, не тянут ли тебя в полете вниз булыжники под хвостом! — огрызнулась в ответ и стала наслаждаться цветом лица умника.

— Вот так, друг, тема бюста и останется нераскрытой, — делано вздохнул пес, за что тут же получил от меня такой красноречивый взгляд, что поспешил спрятаться за спиной чешуйчатого гада.

Заприметив группу моих товарищей, с чисто гастрономическим интересом рассматривающих отчаянно трясущегося эльфа, я решительным шагом направилась вносить свою лепту в его нервный срыв.

— А что, бесстрашный стрелок сигарет, есть в вашем кишлаке достойные меня объездчики ослов? — положив руку на плечо, интимно мяукнуло на алеющее ухо мое нездоровое любопытство.

От этих слов ушастый чуть не подпрыгнул. Испуганно прижав ручки к груди, оно отрицательно замотало головой и заблеяло, что нас ждут в Доме Торжеств.

— Веди, бесстрашный гардемарин, — игриво ущипнула его за впалую щечку проказливость.

Мои все заржали, а великосветская кокотка Мальвина томно положила свой пальчик в рот и стрельнула глазками. Бедолага, узрев сей провокационный жест, споткнулся на ровном месте и пропахал пару метров чернозема.

— Ну что ж ты под ножки-то не смотришь, отрок? — забасил Кабан и сделал попытку поднять пострадавшего с земли. Но не тут-то было. Увидев надвигающуюся на него гору, остроухий пискнул и, как кузнечик, скаканул куда-то в сторону.

— Ты куда, Одиссей, от семьи, от детей? — крикнул ему вслед Сосискин, придавая тем самым бегуну ускорения.

Пришлось нам самим искать местную харчевню. Вернее, пришлось орку вспоминать, где она тут была в его прошлый визит. С грехом пополам перепугав половину ушастого населения, мы ввалились в общественную столовку. Узрев поле битвы, я сразу просекла, что эльфы решили нас красиво опустить. На нашу компанию смотрели, как на дикарей, посмевших испортить воздух в высоком обществе.

Не успела открыть рот, как старшина отдал приказ:

— Задавить манерами!

Смысл команды дошел до меня буквально через пару минут. Если в зал входила толпа гопников, то за стол садились демиурги. Отточенные движения, плывущие походки, на лицах застыли вежливое равнодушие и снисхождение.

Хозяева явно намеревались ткнуть нас мордами в салат, но сами сели в лужу. На фоне детей творцов миров эльфы тянули на слабую троечку. Я-то привыкла к неземными лицам своего выводка, а вот для снобов вид настоящей красоты, до этого скрывавшейся под следами копоти, стал настоящим открытием. Утонченные длинноволосые эльфийки, несмотря на струящиеся гривы, смотрелись простушками на фоне моих коротко стриженных девиц. Мужская часть сладкоголосых чахликов с интересной бледностью (по мне — так трупной) значительно проигрывала загорелым, накачанным ребятам, небрежно поигрывающим мускулами. А уж когда детишки показали плечики с татухами, поражение стало полным. Куда там знаменитой переливающейся эльфийской ткани до магических наколок. Так, стоп. Откуда у всех татухи? Я вроде не помню, чтобы давала разрешение на такое дело! Ну ладно, Крыс и Кабан — им можно, но кто сказал, что остальным дозволяется козырять?

Итак, что мы видим. У Плюшки — милая зверюшка, напоминающая играющего со своим хвостом котенка, через мгновение превращается в стоящую на задних лапах зверюгу с оскаленной пастью. У Заумной — змея, обвивающая чашу с лекарством, меняющаяся на раздувающую капюшон кобру. У Мальвины — девочка-куколка хлопает глазами, а потом резко выбрасывает вперед руку с кинжалом. У Бестии — крошка-фея, трансформирующаяся в ведьму на метле. У Цветочка — предсказуемо, цветочек, оборачивающийся росянкой. Лель — замысловатый музыкальный инструмент, легким движением превращающийся в нехилый ствол. Альфонс — смазливая мужская рожа, через секунду становящаяся скалящимся черепом. Гламур — перстень с россыпью камней, перетекающий в угрожающего вида кастет. И у всех татушки — в обрамлении надписи, судя по всему, ставшей девизом моих бойцов: «Сдохну, но не прогнусь». Заметив мой взгляд, на меня с вызовом уставились восемь пар глаз. Типа: «Только попробуй что-то сказать». Украдкой показала кулак, получила в ответ довольные улыбки. Но веселье быстро угасло при взгляде на блюда из сегодняшнего меню.